Глава 2-я
На следующий день встреча с Михаилом Ивановичем для меня была не менее волнующая, нежели первая — ожидание результата моей вчерашней работы, и разумеется, неземное желание видеть его снова и снова.
Но время, казалось, не летело, как обычно, а ползло, как черепаха. Я уже сделала все утренние дела по дому, на часах было только восемь, а мне к десяти. Присела, и вихрь мыслей опять захватил меня в свои объятья.
Говорят, что наши мысли и слова создают наше будущее, что все, что с нами происходит — отражение наших собственных мыслей. Случайна ли наша встреча с легендарным Пуговкиным? Жаль только, что не праздничная, а с испытаниями, наверно, для того, чтобы надежнее и крепче стала дружба между нами спустя время, которое ушло на осмысление происходящего.
Мой взгляд на часы остановил ход мыслей. Ура! Стрелки часов, наконец, доковыляли до девяти, пора идти. Я быстро собралась и побежала на остановку, потом с маршрутки на маршрутку, и почти бегом до самого госпиталя.
Постучав в дверь, я услышала голос Михаила Ивановича, его бодренькое:
— Войдите.
А когда вошла, была сражена его неотразимой улыбкой и сияющим доверительно-добрым взглядом. Значит, все не так уж плохо.
— Доброе утро, Михаил Иванович.
— Здравствуйте, Любочка, — с этого дня все десять лет нашей дружбы он называл меня только так и никогда — по-другому.
— Что скажете, Михаил Иванович?
— А скажу, что диво дивное.
— То есть?
— А то, что температура понизилась, краснота уменьшилась, отечность исчезла.
— Я очень рада, продолжим работать.
— Естественно, — обычное слово, но Михаил Иванович произнес его с присущей только ему окраской, с пропеванием буквы — «с».
Не медля, я приступила к работе, а он, как и вчера, пытливо, изучающе смотрел на меня, еще более внимательно, правда, совсем не мешая мне, потому что все посторонние факторы я ощущаю только первые пять-шесть секунд. Потом для меня не существует ничего, кроме того, на чем я сосредоточила внимание. Закончив работу, почувствовала ощущение меньшей усталости, чем вчера. Меня это обрадовало. Значит, есть надежда, что болезнь будет побеждена, что моя помощь дополнительно к медикаментозному лечению только на пользу.
— Что, процесс пошел? — увидев мое явно довольное выражение лица, спросил он.
— Пошел, Михаил Иванович, пошел.
— Значит, правильный метод лечения, — утвердительно произнес он, сделав плавный жест кистью и загадочно улыбнулся.
— Любочка, Вы со мной чай попьете?
— С удовольствием!
Он по-хозяйски снял тканевую салфетку. Помогать ни в чем не пришлось, чтоб накрыть на стол, кроме включения электрочайника. Ириной Константиновной заранее было приготовлено все для чая и продумано до мелочей.
— Кстати, Михаил Иванович, а где она сама, ваша прелестная хозяйка?
— А она только на время вашего посещения меня покидает, чтобы не мешать нам работать, и кое-какие свои дела делает в городе. Если Вы не торопитесь, то дождетесь ее, Любочка.
— Очень хорошо, не тороплюсь, — я приняла это как приглашение к длительному общению, что меня устраивало и очень обрадовало.
Пили чай неспешно и вели беседу, сначала обычные, общие вопросы — ответы его и мои, а потом завязался доверительный разговор по душам. Я с трепетом воспринимала каждое слово из его Книги жизни. И то, что он рассказывал, (а вернее, исповедывался сейчас и потом), при каждой следующей встрече, — а нам Господь подарил много времени, — я, естественно, оставлю это сокровенное у себя в душе навсегда. Но именно со второй встречи и до последней я удивлялась, почему он выбрал меня? Эти откровения так волновали меня, что казалось, от переживаний его и моих за него, поднималась температура. Кто бы мог подумать, что стечение линий судеб подарит мне такое счастье — быть другом звезды в кинематографе и испытание на верность, на святость исповеди. Такое доверие многого стоит.
Меня удивляла его честность с самим собой в своих мыслях и чувствах. Для него, я как будто была рядом, и меня не было. У меня были те же ощущения, я сливалась с его состоянием, наступала полная гармония и душевное равновесие. На моих глазах происходило исцеление души.
Сколько мы так сидели, не знаю. Вдруг в комнату вбежала Ирина Константиновна. Эта быстрая энергичная женщина, наверно, ходит спокойно, только когда обязывает положение, а в жизни — все успевающая, шустрая и очень внимательная к мужу, предупреждающая все его желания.
— Минечка, сеанс уже прошел? — только так, нежно, она называла Михаила Ивановича.
— Прошел, мы уже чай попили и беседуем.
— Вот и ладненько.
— А ты, Любочка, все, что наметила, выполнила?
— Да, почти.
Я решила — пора уходить, чтобы не мешать им в семейных делах. Мы очень тепло попрощались с Михаилом Ивановичем, и как всегда, меня пошла провожать неугомонная Ирина Константиновна. Дорогой подробно рассказывая, как Минечка спал, что Минечка стал лучше кушать, что Минечка и т.д.
А я шла и думала: когда-то он был недосягаемой, удивительно талантливой, редчайшая личностью — Михаил Пуговкин, а теперь стал близким другом, да, да, я в этом потом убедилась за десять лет именно дружбы, а не знакомства.
Дружба — это когда люди нуждаются друг в друге, это когда знаешь, что рядом есть плечо помощи, где внутренние побуждения понимания и, наконец, настоящей человеческой любви, то есть, такое отношение друг к другу, где есть деятельное служение, сопереживание…
Посмотрела на Михаила Ивановича другими глазами. Благодарю за эту возможность!
Марта, спасибо Вам, за отзыв! До Нового Года будут опубликованы все главы из книги.